Случился курьез: Материал для фильма снимали даже у меня на Родине в Азербайджане.

Материал для фильма снимали даже у меня на Родине – в Азербайджане. Оказалось, чтобы показать, «куда текут кровные деньги россиян» (таким был изначальный закадровый текст у Зимина – до моей «цензуры»). Есть у нас такой регион – Шамкирский район, оттуда вышли почти все фруктовые «короли» России. Например, село ШештяпЯ, которое питерцы называют ШештОпа. Что-то наподобие Барвихи – автобаны, уличное освещение, личные «автосалоны» в каждом втором дворе; дворцы, а не дома. Люди там живут очень дерзкие – по любому поводу готовы стрелять. Четверть мужского населения погибло в криминальных разборках в России, но шештепинцы построили фруктово-овощную монополию культурной столицы – потом и кровью. По мнению питерских ментов, «Шештопа – второй по важности город после Баку».

К этим отчаянным сельским жителям я нашу съёмочную группу не рискнул везти. Поехали в соседнюю деревню Дюярли – это «москвичи». У них заслуг меньше, но люди тоже небедные, успешные.

Сделали ещё интервью с президентом страны Ильхамом Алиевым. Он в прошлом жил в Москве, учился, а потом преподавал в МГИМО. Был обычным представителем азербайджанской диаспоры в России. Разговор получился искренним. Коллеги этого не оценили и случаем не воспользовались.

А вот откровенность Эльшада Хосе (настоящая фамилия – Алиев), «хулигана и короля азербайджанского рэпа», Илье очень понравилась, хотя он её так и не понял. Один из хитов рэпера, «Русия» (Россия), это не о клёвых московских клубах, наркотиках, не о том, как «чиксы танцуют» и прочих бесцельных телодвижениях безмозглого попсо-рэпа. Эльшад ездил по России, видел в каких трудах земляки делают деньги или просто выживают, ассимилируются, растворяются, разрушая ради преходящего настоящие ценности – свои семьи, здоровье, свои души – это же обыватель-россиянин верит, что «азербайджанцам тут мёдом намазано». И, вернувшись, написал колющую сердце композицию о нации, отрывающейся от своей земли, родной культуры, своих корнях. А ведь я объяснял Зимину её смысл, переводил несколько раз…

Сидим однажды на приморском бакинском бульваре всей съёмочной группой – Илья, оператор Серёжа Вальцов, звукооператор Серёжа Самонов и я – уплетаем шашлык из осетрины по цене Биг Мака в московском «Макдональдсе».

– Чиновники мне ваши здесь не понравились, – выразил своё недовольство Илья. – На камеру руководство страны хвалят, а в приватных разговорах ругают своё начальство.

– Ты скажи спасибо, что без камеры они с тобой откровенны. В первый раз тебя видят.

– Не знаю. Это какое-то двуличие.

У меня аппетит испортился. Ну, правильно – человек приехал из самой демократической страны в мире.

– Чувствуется, что здесь нет свободы слова, – убил он меня.

Мне стало дурно. Претенциозность и высокомерие в его голосе не понравились.

– Что-то ты Илья вчера во время интервью с Алиевым был как колобок – круглый, скользкий, мягкий и рыхлый. Кокетничал, похахатывал не к месту. Я предлагал задать вопросы про политику, про политическую и экономическую эмиграцию людей из страны – в основном в Россию. Как раз – по теме фильма… Ты забыл, как отбивался, диссидент, а?!

– Это же меня не касается. Меня интересует то, что в России происходит.

– За Россию душа болит, так?

– Ну, да, – засмеялся коллега, продолжая увлечённо насиловать рыбу.

– Окей, Илья. Я здесь с ребятами, здешними коллегами, договорюсь. Позовут тебя на одно из местных ток-шоу. Тема, например, такая будет – ситуация на российском телевидении: про старое НТВ, про цензуру, про новый тренд в журналистике – инфотеймент, стёб и несерьёзность, про инструкции из Кремля, про чёрные списки. Ты согласен? Свободе слова туземцев научишь…

Зимин загрустил. Тоже оставил осетрину в покое.

– Мы вообще-то не за этим сюда приехали, Эльхан.

Вечером звонит на мобильный.

– Ты не обижайся. Я, наверное, был неправ. Пошли в какой-нибудь клуб. Мне здесь в гостинице скучно.

Я стал отказываться, и тут он меня в лоб спрашивает.

– Ладно, а где здесь мальчиков можно найти?

– Что?

– Ну, парней активных, понимаешь?

– Илья, это тебе кто сказал?

– Это мне В. сказал. Приезжал сюда, говорит, хорошие парни здесь есть.

– Ну, тогда звони В. и проси у него контакты. Это не ко мне.

– Ну, помоги. Ты же продюсер, – услышал я смех Зимина.

– Я тебе что – сутенёр? Я вообще-то не за этим сюда приехал, – вспомнил я.

Перед отъездом в Москву Зимин меня проинформировал:

– А мне не понравилось. Да, люди тут больше улыбаются, чем в Москве. Но вот не хватало здесь того кавказского праздника. Радушия, песен, чтобы расстилаться (!) перед такими (!!) гостями из России (!!!).

– Илья, это не сюда – это в соседнюю страну, – неполиткорректно ответил я и поймал себя на мысли, что становлюсь мизантропом.

Вообще, распространенное явление – многие новые отечественные «белые воротнички», только заимев пару тысяч долларов на «кредитке», подхватили «заразу неоколониста». Как многие иностранцы в начале 90-х, приезжая в Россию, ожидали увидеть – и требовали – «от этих отсталых советских медведей» шумный туземный рай с бочками чёрной икры, потешных скоморохов на улицах и в правительственных кабинетах, да и вообще – дешёвый сексуальный праздник, а ещё удивлялись, что аборигены обучены грамоте. Такой комплекс представителя страны – по мнению самого представителя – «золотого миллиарда». Он, видите ли, соблаговолил прийти посмотреть – словно, обыватель в зоопарке или масквич в глубинке – на другую культуру, другой мир, часто красочный, интересный, забавный, но, при этом, первобытный – ну, не совсем полноценный, «недотягивающий» что ли. «А ну – подавай шабаш за мою мятую потную стодолларовую купюру!» Такое отношение утончённого европейца-колонизатора, возможно, любознательного, уже якобы не злого, уже не кровожадного и – премного благодарны! – без охотничьей винтовки, шорт и пробкового шлема, но никак не человека, мыслящего критически. Более того, в глубине души продолжающего оставаться снобистским европоцентристом. Такие люди и такое отношение провоцируют в сверхвпечатлительных обществах появление новых гитлеров и путиных, а также своих больных «заразой неоколониста», а в адекватных обществах – усмешку и сочувствие. По-моему, внутренний мир бушмена из джунглей, туарега из Сахары, алтайского сельчанина или ковбоя из американских прерий более многогранен, более естественен, и, потому, всегда более интересен, чем внутренняя философия сытого и прыщавого «белого воротничка» из Лондона, Москвы, Берлина или Буэнос-Айреса. Да хоть из Баку.

Ещё одна история, которую мы хотели отснять для фильма – про похищение невест. Это старый кавказский обычай, ещё из домусульманской традиции, с которым не смогли справиться ни Ислам, ни Советская власть. Это не романтические небылицы, а современное явление.

Девушку могут похитить просто на улице, могут – ночью из отчего дома, верхом на лошадях или на старой «копейке», а могут своровать непосредственно перед женитьбой на нелюбимом человеке прямо в свадебном платье. Иногда бывают и курьёзные случаи – когда я подростком жил в Баку, парень-сосед с третьего этажа нашего подъезда «похитил» дочку других соседей с первого этажа – та зашла поболтать с его сестрой, своей подружкой, а обратно её не выпустили. Было, что одну и ту же девушку дважды крал один и тот же парень, но это редкостный форс-мажор.

Главное – доставить невесту до дома жениха. Так как после этого просто вернуться в родительский дом – без негативных последствий для своей репутации – девушка не может. Вот если её отобьют во время кражи, или до того, как она попадёт в дом молодого человека – здесь претензий к ней общественное мнение не имеет.

Чаще всего такое «похищение» происходит по обоюдному согласию молодых, когда родители – обычно родители девушки – не согласны на их брак. Спустя несколько дней молодые идут к ним за родительским благословением, которое предки вынуждены дать. Бывает, что это заранее обговоренная между родителями невесты и жениха акция. Дело в том, что после похищения и последующего примирения пышные свадьбы не проводят. А раньше люди жили очень бедно, даже мясо ели редко. В горах жизнь, вообще, суровая, да и сейчас не все на Рублевке живут. Так вот, чтобы не тратить колоссальные деньги на свадебную церемонию, оба дома договариваются об инсценировке. Ещё бывает, что кража невесты – просто исполнение красивого обряда. Ну, так принято. Особенно, у наших грузинских азербайджанцев.

Но вот реальное похищение невесты на Кавказе всегда порицалось. Это когда парень с дружками может запихать в машину – и тем самым сломать ей жизнь – приглянувшуюся ему девушку, а она даже никогда не подозревала о чувствах, а, может, даже о существовании пылкого Ромео. С девушкой поступают как с вещью, отказывая ей в собственном выборе и воле. Может, она и не против, чтобы её похитили, но чтобы это сделал всё-таки её избранник. Я сам участвовал в этом обряде два раза. В одном из них мы выкрали девушку прямо из отчего дома – получилась такая молниеносная спецоперация со стрельбой в воздух. Но в обоих случаях – по обоюдному согласию молодых. А вот мои двоюродные племянники за похищение невесты, которая не собиралась таковой стать, получили реальные сроки. Есть похищения невесты, а есть похищение человека – преступление. И громкими становятся именно такие кражи невест. В последнее время в северокавказском регионе России это стало социальным бедствием. Родители боятся отпускать дочерей из дому без охраны. Девушки уже с 16-ти лет не могут спокойно куда-то пойти. Местные власти пытаются как-то законодательно бороться, но пока даже вмешательство старейшин не всегда помогает. Когда происходит ломка или даже кризис традиционной системы, в первую очередь девальвируются положительные правила и обычаи.

Но каждый случай надо разбирать отдельно. Не так ли? Представить этот обычай, как дикий средневековый обряд диких кавказцев, свалив все случаи в одну кучу – вот, мол, мало того, что в Москву понаехали, так ещё и свои уставы притащили – это разве честная исследовательская работа? Не на каком-то интернет-форуме сказать, не в кругу друзей, а в эфире федерального телеканала?

Об этом похищении сообщали многие московские СМИ – в январе 2004 года в Юго-Восточном округе Москвы на улице Коновалова 16-летнюю школьницу-азербайджанку Г., во время прогулки со своей младшей сестрой, затолкали в чёрную «десятку» с тонированными стёклами и замазанными номерами. Кто это сделал, родители Г. догадались сразу – несколько месяцев до этого их 25-летний сосед сватался к девушке, но они ему отказали – слишком молода, да и парня она не знала. А вот лихому джигиту просто приспичило – взял и украл.

Мы с Ильёй решили эту тему раскопать. Планировалось, что, сняв для фильма эту историю – девушку, парня, её родителей, то, как всё происходило, как в дальнейшем сложилась судьба этих молодых людей – используем её в качестве информационного повода, чтобы рассказать об этом горском обычае, ставшим культурным явлением главного мегаполиса страны. Добросовестно рассказать – с интервью с этнографами, с противоположными экспертными точками зрения, но с нейтральным закадровым текстом.

И тут наш с Ильёй творческий союз не выдержал испытания. После упорных поисков нашёл я отца этой девушки. Оказалось, что та история закончилась очень нехорошо – похищенная Г. не собиралась отвечать взаимностью малознакомому ей парню, постоянно плакала, отказывалась от еды, и раздосадованный парень, продержав её несколько дней, но так и не добившись своего, просто вернул её. А потом скрылся, даже прощения не попросил у семьи девушки. Здесь уже был вопрос чести – найти парня и, как минимум, дать по шее: для любого нормального отца дочки – это же святое, кто их ещё защитит, кроме него. И брата, если он есть.

– Илюха, я вообще-то могу их семью уговорить на съёмку, но ведь им придётся перед всей страной «раздеться». Правда, обидно, что столько усилий было потрачено на поиски.

– Да ты что?! С ума сошёл?! Звони скорее – договаривайся. Такая тема!

– Не понял. Ей, вообще-то, ещё и замуж выходить…

– А нам какое до этого дело?! Мы на её примере покажем всё про это варварство, – дважды проговорился Илья.

– Теперь понял. Я эту семью больше трогать не буду! И всё!

Зимин минуту молча меня изучал:

– Ты что – боишься их? Они какие-то крутые?

– Да причём тут это, а? Крутые или нет… Я не знаю. Но, мы людей подставим. Представь себя на месте отца этой девушки.

– Эльхан, это же лишние эмоции! Это же непрофессионально!

«Оооо! Понятно. Это школа Николая Картозия. Его дрессировка. Я-то знаю».

– Ну, тогда согласен: я не профессионал. Так всем и скажешь, хорошо?

Я собрался уходить.

– Ты же мне обещал эту тему с похищениями невест.

Договорился со знакомыми актёрами-чеченцами, чтобы мы сняли так называемую теле-реконструкцию – чтобы показать, как это обычно происходит. Роль невесты играла заслуженная артистка Ингушетии и Чеченской Республики, всегда внешне юная Роза Банкурова. Сам обряд очень красивый, динамичный, с сочной «картинкой» – то, что «любит» телевизионная камера. Да и ребята отработали отлично. Съёмку проводили на Воробьёвых горах в аллее у здания МГУ.

Самого Ильи не было. Вместо него приехал один из продюсеров программы «Профессия – репортёр» Евгений Баламутенко, как оказалось, с особым заданием. После того, как актёры уехали, он заволновался, схватил нтвшный микрофон и стал приставать к прохожим и отдыхающим на Смотровой площадке Воробьёвых гор с неприличными вопросами.

– Как вы кавказцев воспринимаете? Особенно, такой кавказский обряд как похищение невест – ну, что они свои порядки у нас в Москве насаждают? Только у меня просьба: когда мы начнём писать – скажите, что к кавказцам плохо относитесь, что нельзя допускать такие их нравы и порядки. Ну, что это как киднеппинг, одно и тоже с похищением человека и так далее? Что если хотят, пусть у себя там, в горах и похищают друг друга? Можете? Пожалуйста? Так надо…

Отвёл коллегу в сторону от нормальных людей.

– Ты что, Женя, ох. л? – не понял я его «юмора».

– Ой, Эльханчик, это Илюха попросил – нужно снять недовольных граждан. Ну, чтобы показать «негатив», глас народа. В фильме надо вставить слова москвичей – ну, таких ошарашенных якобы этим обрядом на улице города. Девушек каких-нибудь – ну, они, мол, видели это, недовольны. Вмонтируем после видео с похищением.

– Зимин так и сказал? Значит, глас народа, да?

– Ну, да, сказал, что нужны «синхроны», где люди будут говорить: «Мочить надо кавказцев», «Пусть убираются отсюда» и т. д. Вот. Поможешь мне уговорить людей?

– Ты что, Женя, ох. л? – повторил я вопрос для тех, кто в «танке». – Прямо при мне людей на такие ответы провоцировать. Хотя бы подождал, пока я уйду.

– Ой, Эльханчик, ты что? – замахал руками адресат моего вопроса. – Ты же профессионал! Ты же знаешь – как я к тебе отношусь? Ты что – обиделся?

– Ага, обиделся, сейчас заплачу. Плевать мне на вашу работу!

– Ну, что я сделаю, а? Меня вы. бут если я этого не сделаю, – закричал мне вслед профессионал. – Я же не специально…

Кстати, никто из опрашиваемых так и не сказал «нужного». Может, не там спрашивали. Интеллигенты университетские.

Это было слишком. Ни одного положительного, жизнеутверждающего эпизода для фильма не было отснято. На всякий случай, я сделал последнюю попытку – решил устроить ему проверку, грубую, прямолинейную. В тот же день позвонил Зимину.

– Илья, есть одна семья с классической азербайджанской фамилией М. Живут в провинции. Муж – азербайджанец, жена – русская. Своих двоих детей они воспитали, вырастили. Теперь решили взять в опекунство несколько брошенных детей – из неблагополучных русских семей.

Зимин «завис» на другом конце провода и о чём-то думал:

– Но это же не в Москве, – вдруг придумал он. – У нас ведь московские истории.

– Слушай, мы пол-Баку сняли – ты забыл? Но если проблема в географии, то у меня есть история про азербайджанскую семью из Подмосковья. Они очень, кстати, состоятельные, но не могут иметь детей, а им уже далеко за 30-ть. Потому взяли троих из интерната: девочку и двух пацанов. Пока под патронат. Говорят, искали своих, азербайджанских, но получилось, что дети славяне. Судьба, говорят. Там история закрученная, интересная. Дети, кстати, не мелкие! Возраст для таких семей – это очень важный момент, ты понимаешь? Потому что они хотят усыновить всех троих. Младшему 5 лет, другим…

– В принципе, уже достаточно отснятого материала, – устал притворяться Илья и перебил меня.

Продолжение ниже.