Рассказ о преступных деяниях советского подводника А. Маринеско

Рассказ о «преступных деяниях» советского подводника А. Маринеско и «благородных рыцарях» Третьего рейха. Часть I.

Интерес к личности советского офицера-подводника А. Маринеско на Западе вспыхнул после выхода в свет книг Г. Грасса «Траектория краба» и Х. Шена «Die "Gustloff" Katastroph». Также по мотивам катастрофы в Германии был снят художественный фильм под названием «Ночь опустилась над Готенхафеном». Если первый автор о тех событиях знал понаслышке, то второй (Х. Шен) являлся непосредственным участником, т.к. находился на борту лайнера в должности помощника капитана (по другим данным, ассистента казначея).

Добропорядочные немцы, которые родились после войны, конечно, были глубоко тронуты раздирающими душу сценами, разыгравшимися на борту торпедированного и тонущего лайнера «Вильгельм Густлов». Для них это было своего рода откровение: ведь ни нобелевский лауреат Гюнтер Грасс, ни тот же Шен и им подобные не позаботились описанием зверских похождений своих соотечественников, об этом как-то там благополучно забыли.

Но там забыли, все понятно, почему, но мы-то должны помнить всю правду о той войне! Ага, как бы не так, нашлись сразу юродивые кликуши, и в нашей стране, которые стали петь ту же песню: Маринеско плохой — много пил, матом ругался, дисциплину нарушал, и в результате дошел до ручки, утопил ни в чем не повинных недоучек-курсантов кригсмарине и мирных граждан, в т.ч. детей, и вообще он не герой, а так себе (см. В. Доценко, «Мифы и легенды русской морской истории»: «У немцев, например, подводная лодка U-66 за 4 боевых похода потопила 26 судов суммарным тоннажем 200 тысяч брутто регистровых тонн, а U-103 за 3 боевых похода уничтожила 29 транспортных судов общей вместимостью 150 тысяч брутто регистровых тонн». (См. гл. «Легендарный командир подводной лодки С-13», М. Морозов «Гибель «Вильгельма Густлофа»: правда и домыслы»).

Невольно хочется спросить у выше названных господ: «А вы воевали? Кто вы такие, чтобы судить боевого офицера, воевавшего за свою Родину?»

Чтобы делать такие умозаключения, нужно иметь моральное право на это, т.е. для этого нужно, чтобы гг. Морозов и Доценко немного повоевали, поплавали на подлодках, утопили по парочке немецких транспортов. Вот тогда они могли бы сказать: «Да, что там Маринеско, вот мы — это да! Мы не пили, не курили и все правильно делали, мы настоящие герои!»

Но бывший выпускник Рижского военно-политического училища РВСН г. Морозов если и плавал, то только в ванне с водой. Другое дело г. Доценко, вроде бы морской офицер, проплавав шесть лет на тральщике, он быстро понял, что море — не его стихия, и променял качающуюся палубу корабля на уютный кабинет, где в течение дня пишет мифы и легенды, а также приклеивает ярлыки и судит о человеке, которого он лично не знал и не встречал, а в конце рабочего дня: «Море на замок, ключ в карман». И, если он с кем и воевал, то только с мухами, которые ему на нос садились.

Вот такие вот «господа» осуждают боевого офицера, справедливости ради необходимо заметить, что они это делают не от первого лица, а прикрываются кляузами, которые были написаны на А. Маринеско: «Вот лишь некоторые выдержки из заключения о результатах боевого похода, сделанного командиром дивизиона и командиром бригады:

"1. За период нахождения в море, на позиции, в зоне интенсивного движения противника с 23.04.45 г. 7 раз обнаруживал цели для атаки, но атаковать не мог... (далее идет конкретное описание всех случаев). Вывод: боевую задачу подлодка не выполнила. Действия командира неудовлетворительные (капитан 1 ранга Орел).

"...Находясь на позиции, командир ПЛ имел много случаев обнаружения транспортов и конвоев противника, но в результате неправильного маневрирования и нерешительности сблизиться для атаки не смог... Выводы: 1. Действия командира ПЛ на позиции неудовлетворительные. Командир ПЛ не стремился искать и атаковать противника... 2. В результате неактивных действий командира, ПЛ "С-13" поставленную боевую задачу не выполнила. Оценка боевого похода ПЛ "С-13" неудовлетворительная (командир бригады капитан 1 ранга Курников)".

Утром 23 мая лодка ошвартовалась в Турку, а уже 31-го числа (обратите внимание на даты, т.е. 9 мая немцы подписали Акт о безоговорочной капитуляции, все, война кончилась, по этому случаю и другие командиры в т.ч. и командир бригады, вероятно, выпили не меньше А. Маринеско, но кляузы пишут на него, т.е. явно просматривается «нелюбовь» к нему начальства. — Прим.). Командир дивизиона подал рапорт о том, что "подводник N 1" все это время пьет, служебными обязанностями не занимается и его дальнейшее пребывание в должности командира недопустимо».

Из представленных гг. Морозовым и Доценко выписок совершенно не ясно, на основании чего отцы-командиры сделали подобные выводы. Находились ли они на борту «С-13» и сами лично видели все «ляпы» командира лодки, в этом случае кто им мешал взять командование на себя и произвести атаку противника, либо они сделали подобные выводы, читая вахтенный журнал «С-13», вернувшейся из боевого похода, ну, в этом случае нам предлагают цитаты, оторванные от основного текста, где указаны причины отказа от атак. Т.е. ненавязчиво навязывают нам свое мнение, как ловкие шулеры, манипулируя фактами. Море — это не теплый кабинет, там все по-другому, и если так же предвзято отнестись к другим командирам подлодок, то в принципе такие «факты» неправильного маневрирования можно найти у любого, в том числе и у «выдающихся» немецких асов.

Но, возможно гг. Доценко и Морозов написали свои плаксивые опусы о бедном лайнере «Вильгельм Густлов» и его пассажирах, потопленных подводной лодкой, командир которой явно был, по утверждению этих гг., морально неустойчив, не из-за прозападной конъюнктуры, а движимый острым хроническим чувством сострадания?

А почему тогда эти правдолюбцы не пишут о том, как топили наши санитарные транспорты, как потопили пароход «Армения» с 5000 пассажиров, как расстреляли в упор пассажирский теплоход «Иосиф Сталин», на котором сгорело заживо и утонуло свыше 1200 женщин и детей, и т.д.

Но оставим всю эту грязь, которую они нам демонстрируют, пытаясь очернить советского офицера-героя и тем самым как бы обелить все зверства фашизма — мол, они, немцы, не только зверствовали, но и сами пострадали, — на их совести, и постараемся сами во всем разобраться, причем для того, чтобы меня никто не обвинил в предвзятости, я буду использовать данные только из книг Г. Грасса, Х. Шена, а также приведу выдержки из книги Кристофера Добсона, Джона Миллера, Роберта Пейна «Правда о «Вильгельме Густлофе» (сразу оговорюсь, что эти уважаемые авторы не были замечены ни в добром отношении, ни в любви к чему-нибудь русскому или советскому), ну, и конечно процитирую по ходу гг. Доценко и Морозова.

Итак, 22 января 1945 года «Вильгельм Густлоф» стоит в порту Гдыни (тогда называвшегося немцами Готенхафен (нем. Gotenhafen), на причале возле корабля тысячи людей, в основном женщины и дети, стоят на морозе уже несколько часов, но их на борт не пускают!

Подняться на борт можно только по спецпропуску. Интересно, если на борту лайнера, по утверждению г-на Шена и ему подобных, плыли почти одни женщины и дети, кого тогда по пропускам-то пускали? Женщины и дети мерзнут на причале, ясно, не их, раненые, курсанты и девчонки из вспомогательного батальона прошли по «разнарядке», общим списком. Вероятно, на борт поднимались нацистские бонзы и члены их семей. В подтверждение привожу выдержку из книги Кристофера Добсона, Джона Миллера, Роберта Пейна «Правда о «Вильгельме Густлофе»: «В порту скопилось шестьдесят тысяч человек, и, как только мы опустили трапы, люди стали брать их штурмом, продираясь сквозь толпу на корабль, — делился своими воспоминаниями Вальтер Кнуст… На драгоценном клочке бумаги, изготовленном в корабельной типографии, которая в мирное время выпускала корабельную газету и ресторанные меню, готическим шрифтом было напечатано: «Пропуск на теплоход “Вильгельм Густлоф”». На пропуске стояли печать командования 2-й учебной дивизии подводного плавания, имя и адрес владельца пропуска и его родственников. Подводники приобретали пропуска для себя и своих семей. Беженцы, имевшие хорошие связи с нацистской партией, пытались воспользоваться ими, а те, у кого были деньги, старались купить себе разрешение на поездку.

Первыми на борт корабля дисциплинированно поднялись люди, которым удалось получить пропуска, а на причале на них с завистью смотрели тысячи собравшихся. Когда прибыли новые толпы беженцев, обстановка стала накаляться. Чтобы предотвратить отчаянный штурм по трапам в светлое время суток и попытки проникновения на борт ночью, «Вильгельм Густлоф» был отведен на несколько метров от причала. Обладатели пропусков усаживались на паром на другом конце порта и с моря всходили по трапу на корабль под присмотром охраны».

Итак, «блатные», партайгеноссе и члены их семей, обладатели пропуска на лайнер, в течение нескольких дней занимали свои каюты, возникает невольный вопрос: «А сколько было «блатных»?

На лайнере имелись комфортабельные каюты (в трюм «таких людей» не поселишь) на 1500 человек, можно с уверенностью предположить, что таких вип-пассажиров было не менее 1300 человек (включая членов семей). Ну, тогда остаются еще каюты на 200 человек, кто поселился в них?

162 раненых «бойца вермахта». Идет наступление Красной Армии, ведутся упорные бои, надо полагать, что все госпиталя забиты ранеными. А грузят на лайнер только 162 солдата — ага, первых попавшихся взяли, которые ближе к двери лежали, тех и отправили на лайнер. Здесь кто-то может возразить, мол, не на один «Вильгельм Густлов» раненых грузили, может, их всех уже отправили. На каком-то форуме мне попадалась такая точка зрения, там у автора корабли курсировали по Балтийскому морю, как поезда в метро. Увы, корабли ходили редко (имеется в виду порт Готенхафена) и брали мало пассажиров, иначе на причале не скопилось бы 60 тыс. чел. К тому же санитарные поезда почти ежедневно подвозили новых раненых. Естественно, что и раненые (как выяснится далее, эти раненые были не такие уж и раненые) были не простыми солдатами, а высокопоставленными офицерами, что и подтверждается размещением в комфортных условиях, да и последующими событиями, но о них чуть позже.

Несколько кают заняли офицеры и их семьи из 2-го и вспомогательного батальонов.

Итак, к 30 января на борт погружены «блатные», все каюты заняты (то, что каюты заняты нацистскими бонзами, подтверждает тот факт, что даже женщин из вспомогательного батальона разместили в пустом бассейне, а не в каютах), начинается погрузка, окоченевших на ледяном январском ветру женщин и детей размещают, где попало: в трюмах, коридорах, подсобных помещениях и т.п.

30 января 1945 г. «Вильгельма Густлофа» приблизительно в 13 часов дня отошел от стенки пирса, но почти сразу вынужден был остановиться, т.к. к носу корабля и обоим его бортам подплыло большое количество лодок, заполненных женщинами и детьми. Они блокировали корабль, и из переполненных и частично дававших течь лодок раздавались душераздирающие крики и мольбы о помощи. Невозможно было противостоять этому. «Густлоф» снова опустил якоря, тем временем по забортным трапам уже начали карабкаться беженцы. Подобрав кого можно, лайнер продолжил плавание.

Теперь настал момент, когда необходимо установить количественный и качественный состав пассажиров. Привожу данные, собранные Х. Шеном.

918 — офицеры, унтер-офицеры и курсанты 2-го батальона 2-й учебной дивизии подводных лодок.
173 — члены гражданского экипажа (моряки торгового флота).
162 — тяжелораненые солдаты из госпиталей Данцига и Готенхафена.
373 — женщины вспомогательного состава ВМС.
8956 — беженцы, в большинстве своем женщины с детьми и старики из Восточной, Данцига, Готенхафена и Западной Пруссии.
Всего: 10.582 человека.

Почему-то почтенный г. Шен совершенно забыл о вип-пасажирах, занявших комфортабельные каюты лайнера, причислив одним махом всех мордастых партайгеноссе к беженцам, женщинам и старикам. Ну, бывает, не заметил их «подслеповатый» Х. Шен.

Кстати, подобным вопросом задался и М. Морозов (см. «Гибель «Вильгельма Густлофа»: правда и домыслы»): «Принимал ли "Густлоф" на свой борт исключительно "фашистских бонз и их семьи"? И вот как сам на него ответил: «…известно, что из числа находившихся на борту мужчины составляли примерно 1400-1500 человек, женщины — 2000-2100 и дети — 3000-3100. Согласитесь, что к двум последним категориям, а именно они составляли подавляющее большинство находившихся на судне, приклеивание ярлыка "фашистские бонзы" было бы, по меньшей мере, смешным». К сожалению г. Морозов не взял на себя труд пояснить, откуда ему известны приведенные им данные но, тем не менее, одно можно сказать точно: кроме него, никто и не думал причислять женщин и детей к «фашистским бонзам», их там и без них хватало.

Как бы то ни было, даже из представленных списков «подслеповатых» Шена и Морозова видно, что на борту находилось свыше тысячи кадровых военных (по Морозову, не военных, а мужчин… примерно 1400-1500 человек), поэтому «Вильгельм Густлоф» никаким боком не подходит к разряду госпитальных или судов перевозящих только гражданских лиц. К тому же судно не несло опознавательных знаков Красного креста, было вооружено зенитными орудиями и шло в составе конвоя.

Таким образом, для А. Маринеско это был обычный вражеский транспорт, который он как солдат должен был уничтожить.

В «Вильгельм Густлоф» попало три торпеды — на первой было написано «За Родину», на второй «За советский народ», на третьей «За Ленинград». Ну, что здесь можно сказать, это расплата за зверства и злодеяния, за наши потопленные санитарные транспорты («Абхазия», «Грузия», «Антон Чехов», «Белосток» и т. д.) с ранеными, женщинами и детьми, за тысячи детей, умерших от голода в блокадном Ленинграде…

Для дальнейшего продолжения разговора о пассажирах лайнера давайте посмотрим список спасенных, пережили катастрофу 1239 человек, в том числе:

528 — подводники 2-го батальона 2-й учебной дивизии подводных лодок (57,5%).
123 — женщины вспомогательного состава ВМС (33%).
86 — тяжелораненые (53%).
83 — члены экипажа (моряки торгового флота) (48%).
419 — беженцы и нацистские преступники (4,7%).

Состав спасенных говорит о многом, представьте, получив в борт три торпеды, лайнер накренился и стал тонуть, на судне началась страшная паника, огромная толпа пассажиров, давя друг друга, бросилась к шлюпкам. На трапах и лестницах началась жуткая давка, которая усугублялась наличием у людей значительного количества огнестрельного оружия. (спасательные средства лайнера включали в себя 12 больших шлюпок, рассчитанных на 50-60 человек каждая, 18 катеров на 30 человек и 380 надувных плотиков на 10 человек, т.е. только на 5000 человек, после того как лайнер накренился, спасательными средствами правого борта уже нельзя было воспользоваться, поэтому реально средств к спасению набиралось на 2500-3000 человек).

Но крепкие ребята из 2-го батальона 2-й учебной дивизии подводных лодок, растолкав всех женщин и детишек, быстро себя эвакуировали, при этом может возникнуть вопрос: их было 918, у остальных 390 совесть проснулась? Да нет, конечно, кто поверит в теорию массового совестливого суицида. Дело в том, что когда раздались взрывы торпед капитан судна, согласно инструкции, приказал заблокировать водонепроницаемые отсеки в нижних палубах, тем самым отрезав пути эвакуации для части команды лайнера и пассажиров. Мирослав Морозов дает нам другую, благородную, картину происходящего: «Отцепившие спасательные средства, вооруженные подводники позволяли садиться в них только женщинам и детям» (см. «Гибель «Вильгельма Густлофа»: правда и домыслы»). Как видно, данные расходятся, кто-то, либо М. Морозов, либо автор данной статьи, говорит неправду!

продолжение...

На фото:

А.И.Маринеско

Лайнер "Вильгельм Густлов"

Пропуск на борт лайнера «Вильгельм Густлоф»

Схема попадания торпед в лайнер «Вильгельм Густлоф» (чтобы в темноте так «кучно» положить торпеды в движущееся судно, одного везения мало, здесь нужен высокий профессионализм)