Новость - Пробуждение Часть вторая Гонтарев с Хиреевым были связаны слишком многим.

Пробуждение (Часть вторая)
Гонтарев с Хиреевым были связаны слишком многим. Они вместе "поднялись" в достаточно тяжелые времена, их связывали прочные деловые отношения и достаточно поверхностные дружеские. И хотя они работали в одной сфере, между ними были фундаментальные различия. К примеру, Сергей Петрович предпочитал открыто заявлять о своем статусе. Это выражалось во всем: в женщинах, в машинах, мероприятиях и. конечно же, в жилище. Он жил в пентхаусе самого высокого небоскреба в центре города. И любой местный житель, хоть изредка читающий новости, мог из любой точки города указать пальцем на верхний этаж и сказать: "Вон там живет Гонтарев. Известный миллиардер."
Хиреев был из другой категории людей. Он жил в загородном доме, при взгляде на который никто бы не догадался, что это владение миллиардера. Максимум миллионера. Он так боялся потерять свои деньги, что был готов навечно запереться с ними в одной комнате. Впрочем, такая комната была у него в подвале, но туда была помещена только малая толика его денег. Это был его "маленький бзик". С самого детства Хиреев мечтал о комнате с целыми горами денег, прямо как в мультфильме.
Но при всей внешней неприглядности, внутри этот дом был перенасыщен объектами роскоши. Самым броским элементом декора тут была коллекция шумерской утвари и древних фаллических символик.
Вот и сейчас, войдя в огромный холл дома, Гонтарев не смог не обратить внимание на пополнение коллекции. Огромная, с человеческий рост, статуя обезьяны, держащей себя за пенис такой же длины, стояла прямо посреди помещения. Больше поставить её было некуда, поскольку все углы и стены уже были увешаны подобными произведениями искусства.
Прислуга провела гостя в кабинет Хиреева. По площади он не особо уступал небольшой университетской аудитории, но был так плотно заставлен различными декоративными элементами, что Сергею Петровичу пришлось буквально пробираться между двумя одинаковыми статуями, одна из которых была «на подарок», обойти вокруг фонтана с прудиком, где плавали золотые рыбки. Затем он неловко переступил через бронзовую статую черепахи, уклонился от нескольких фаллических символов, свисающих с потолка, и лишь тогда обнаружил Хиреева, сидящего в огромном кожаном кресле и пьющего дорогой коньяк.
-Сережа! – Радостно воскликнул тот, заключая друга в объятия. – Как твоя семья?
Это вопрос они задавали друг другу всякий раз при встрече, чтобы как-то нарочито подчеркнуть искренность их дружеских отношений. Над ответом обычно никто не задумывался, но в этот раз Гонтарев ощутил неприятное жжение в груди. Только сейчас он понял, что семьи у него нет. Супруга, которая была младше его в два раза, особо не блистала интеллектом. Общение с мужем ограничивалось краткими и лаконичными просьбами о вполне конкретной сумме, а добившись желаемого, она задабривала его своим особым способом. При этом она прекрасно знала обо всех его отношениях на стороне, но её это не волновало. Её и так всё устраивало. Она всегда прекрасно выглядела и больше походила на аксессуар, чем на хранительницу очага. На данный момент она развлекалась на Гоа.
Воспоминание о ней Гонтарев мог легко смахнуть, словно пепел со штанины. Гораздо навязчивей были воспоминания о настоящей семье, которую он когда-то потерял. У него была и любящая жена и двое детей, о которых он мог бы сейчас рассказывать Хирееву, если бы сам не разрушил эту идиллию много лет назад. Оказавшись на "вершине", он вскоре стал поддаваться соблазнам новой жизни. Жена была готова простить даже измену, но Сергей Петрович считал, что это только из-за его денег. Не говоря уже о том, что она ему попросту надоела. Поэтому он сам от них отделался. С тех пор он ни разу с ними не общался. Лишь изредка просыпался в холодном поту ото сна, в котором дети приходили к нему и заявляли о правах на наследство.
-Все хорошо. - Бегло ответил Гонтарев, хотя Хиреев особо в этом и не нуждался. - Как сам, Валерий Иванович?
-Потихоньку-потихоньку. – Произнес он с излишней скромностью. Его предприятие набирало такие сумасшедшие обороты и так стремительно разрасталось, что слово "потихоньку' явно не соответствовало действительности. – Выпьешь?
-Да, чего-нибудь покрепче.
Они выглядели очень контрастно. Пухлый и отекший Гонтарев на фоне тощего, несмотря на постоянное чревоугодие, Хиреева. При этом первый, в связи с последними событиями, все время трусился и выглядел нервным, а второй сохранял задумчивую неподвижность.
-Ну и видок у тебя, Сергей Петрович, – философски произнес Хиреев, разливая коньяк, – как из...
-Да-да. Что-то я сегодня сам не свой. Хреново мне, Валера...
-Конечно, хреново! Ты вчера бухал, как конь! Алкоголь тебя погубит... О! У меня родился тост. За здоровый образ жизни!
Они выпили, и Валерий Петрович налил снова.
-Не хочется об усопшем плохо говорить, но Ласточкин, конечно, гавно. Денежки наши на тот свет забрал, да и грех на душу взял. А ведь каждое воскресенье в церковь ходил, был глубоко верующим.
-Это не показатель. То, что человек верит в Бога, еще не значит, что он не гавно. – Нервно сказал Гонтарев. - А впрочем, не будем о нем дурно говорить. Лучше давай помянем его, несчастного.
-Так я же к этому и подвожу! – Возмутился Хиреев. – Издалека. Люблю пофилософствовать.
-Да уж...
Они выпили, как положено, не чокаясь. После чего Хиреев подошел к столу, откуда извлек небольшой, но увесистый черный кейс.
-Ну, а теперь давай поговорим о комиссионных. Тут вся твоя доля. – Он небрежно поставил кейс рядом с креслом, в котором сидел Гонтарев. И добавил: – Свою долю я уже забрал и вычел из твоей суммы процент за посредничество. Ты же знаешь, я ненавижу это банальную фразу, но "бизнес есть бизнес".
Сергей Петрович замялся.
-Я... Я не... - Собравшись с духом, он резко спросил. - Что это за комиссионные?
-Сережа, ты что заболел?
-Ответь на мой вопрос! - Закричал Гонтарев внезапно для самого себя. - Извини, я действительно не в себе. Мне очень плохо, а если ты не ответишь, то мне станет еще хуже.
-Ладно-ладно. Но вообще-то это была твоя идея. Стабильный пассивный доход. Ты сам говорил, что больше всего бабла можно скосить на войне. Куча лазеек в законе и полно неразберихи.
-Я говорил?
-Ну да... Слушай, я тебе больше не наливаю! Ты правда ничего не помнишь?
Сергей Петрович помнил каждое свое слово, но что-то внутри подсказывало ему, что нужно услышать это всё со стороны.
-Продолжай.
-Ну, ты наверное должен помнить, что ситуация в стране неспокойная. Война и всё такое. Я не стал бы вникать, если бы на этом нельзя было заработать. Мы с тобой внесли свой вклад, "проспонсировали" нужных людей, которым выгодна вся эта войнушка, и теперь получаем нехилые проценты. Так что наш взнос уже давно окупился. - Последнее предложение он произнес с непередаваемой гордостью. - Идея была отличная!
Хиреев сделал попытку похлопать Гонтарева по плечу, но тот поспешил отстраниться.
-Откуда берутся эти проценты?
-А, об этом ты мне тоже рассказывал. Я не смогу рассказать слово в слово. - Валерий Иванович невинно улыбнулся. - Говорю же, я бы не стал вникать во всю эту чушь.
Одного взгляда было достаточно, чтобы Хиреев незамедлительно вернулся к теме разговора. Он продолжил.
-Насколько я понял, проценты начислялись как раз благодаря лазейкам в законе: сбыт оружия обеим сторонам, "крышевание" контрабандистов в зоне боевых действий, затерянные выплаты военным. – Он вдруг засмеялся. – О последнем ты так смешно рассказывал, такие словечки подбирал, да простит тебя Господь. Я даже так не расскажу.
-А ты постарайся.
-Система такая: допустим, контузило какого-то вояку в бою – шрапнель в спину попала, или руки-ноги оторвало. Ему полагаются соответствующие выплаты. Но, так как путаница ужасная, не всегда эти бабки доходят по назначению. Они "где-то" теряются. – Хиреев бегло постучал пальцами по кейсу. – Человека задним числом во всех документах оформляют, как пострадавшего от несчастного случая, а денежки идут по рукам. Пока конфликт не закончится, никто этой бумажной волокитой заниматься не будет. Уж мы-то с тобой не дадим ему закончиться.
Гонтарев издал звук, похожий на тихий вопль отчаяния. Валерий Иванович не видел причины для такого расстройства, Поэтому в утешение добавил:
-Но ты же понимаешь, что с этого мы имеем лишь малую часть общей суммы.
Сергей Петрович со всей силы ударил кулаком по столу.
-Слушай, Сережа. Я, конечно, все понимаю... Хотя я нихрена не понимаю. Но зачем ты мне мебель портишь! Это красное дерево, к твоему сведению!
Но друг его не слушал. В его голове эхом отдавались услышанные слова, смешиваясь со словами, сказанными когда-то им же. Неужели он действительно мог пойти на такое? Сергей Петрович был не молод, но сейчас он ощутил себя дряхлым стариком, не питающим надежды на спасение своей души. Все было потеряно.
Шаркающей походкой он подошел к окну.
-Что же мы с тобой за мрази, Валерий Иванович?
-Говори за себя...
-ЧТО ЖЕ МЫ ЗА МРАЗИ!
-Ну, заработали немного. Все так делают. Такова человеческая природа. - Хиреев в силу своей сущности не мог понять терзаний друга. - Просто есть, как бы это сказать... Выдающиеся люди, а есть плебеи, которые не знают, чего хотят.
-Эти плебеи - люди. Люди, которых мы попросту... - Для иллюстрации он совершил несколько резких поступательных движений, схватив руками воображаемые седалища. - А мы с тобой выдающиеся люди?! Не-ет! Два жалких скользких червя!
-Да пошел ты! Кто ты такой, чтобы меня отчитывать?! И вообще, это была твоя идея.
Воцарилось напряженное молчание. Затем Гонтарев рухнул на диван и заплакал.
-Ты прав... Я... Я сам виноват. - В этот момент он ощутил резкое отторжение своей физической оболочки. Ему захотелось себя ударить. Он сделал это. Потом снова и снова. - Что я за кусок ДЕРЬМА!
-Эй, эй! Что ты творишь, Сережа? Прекрати ты, наконец! - Хиреев обнял его за плечи, чтобы тот не смог больше наносить себе увечья. - Никто ни в чем не виноват. Мы так поступаем, потому что общество нам позволяет. Никто не бунтует, не протестует. Все смирились, мол: "Так и так, они воруют. С ними все ясно." Но никто ничего не предпринимает. Таково положение вещей.
Сергей Петрович нервно подорвался и стал пробираться к выходу.
-Я пойду... Не могу тут находиться. У меня такое ощущение, будто твои письки сейчас свалятся на меня с потолка.
Он быстро удалился, не забрав кейс с деньгами. А озадаченный Хиреев остался в одиночестве и продолжил пить, пока не заснул со стаканом в руке.

Сумерки сгущались. Как всегда, у лимузина Гонтарева ожидал преданный водитель Михаил. Этот простой улыбчивый человек, который всегда казался невидимкой, теперь стал для Сергея Петровича образцовым человеком. Человеком, которым ему не суждено было стать.
-Куда едем, Сергей Петрович?
-Давай просто прокатимся по городу. Не возражаешь?
-Как скажете...
Автомобиль тронулся, и Гонтарев впал в глубокую задумчивость. Только сейчас он сумел взглянуть на себя со стороны и осознал весь паразитизм своей сущности. Он, как клещ, цепко впился в тело человечества и паразитировал на нем. Хотя в этом и не было особой нужды. Болезненнее всего было понимать, что он ничего не может исправить. Сергей Петрович мог бы отказаться от всего этого, даже удариться в аскезы, но это не исправило бы того, что он уже сделал. Обществу было бы проще, если бы его попросту не стало.
Последняя мысль не давала ему покоя, поэтому миллиардер решил отвлечься.
-Миша, включи радио.
Водитель нажал на кнопку, и в салоне резко заиграла тревожная музыка, а новостной диктор так же тревожно продекламировал: "Из зоны боевых действий было доставлено более пятидесяти раненных бойцов, из которых девятнадцать в особо тяжелом состоянии. Медицинский персонал оказывает помощь раненным бойцам. А теперь о погоде..."
-Миша! - Сергей Петрович бросился к окошку, на границе между салоном и местом водителя. - Миша, отвези меня в центральную больницу.
Водитель хотел было спросить зачем, но вовремя понял, что не имеет таких полномочий. Поэтому он молча исполнил приказ начальника.
Однако внутрь его не пустили. В приемном отделении пахло спиртом, потом и обожженной кожей. Видимо раненных завезли совсем недавно. Женщина на посту попросила его удалиться, чтобы не нарушать покой пациентов.
Вновь оказавшись снаружи, Сергей Петрович попытался понять, что же его так сюда влекло. Так и не найдя ответа, он стал рассматривать темные окна больницы, ощущая душой боль, которую испытывали люди по другую сторону стен и по другую сторону жизни.
Вдруг в одном из окон загорелся свет, и к нему подошел человек лицо которого освещалось фонарным столбом снаружи. От одного его вида Гонтареву захотелось убежать. Лица не было. Были лишь его жалкие остатки. Ни волос, ни ушей, ни губ, ни носа. Только тяжелый взгляд, выражавший эмоции, которые остальные части лица выразить больше не могли. Он смотрел прямо на Сергея Петровича, который ощутил себя пригвожденным. Он не мог сдвинуться с места, хотя с трудом переносил этот взгляд. Казалось, тот видел его душу насквозь и осуждал всю его жизнь, каждый его поступок.
-Прости. - Произнес Гонтарев еле слышно и попятился к машине. - Прости...
Человек в окне скрылся из виду, свет погас. А избалованный жизнью миллиардер уже ехал домой, четко осознавая свою задачу.
Оказавшись в склепе, который он называл своим домом, Гонтарев первым же делом написал завещание. Затем он позвонил своему юристу, который за определенную плату согласился оформить документ задним числом. Согласно завещанию, Сергей Петрович перечислял все свое состояние в фонд помощи пострадавшим в ходе боевых действий. Разумеется, он прекрасно осознавал, что по назначению дойдет не вся сумма. Он не видел в себе ни сил, ни возможности бороться с системой, частью которой был он сам. Все чего он хотел, это поскорее завершить всё это. На нем был слишком тяжкий груз ответственности за сломанные судьбы, жить с которым он не мог.
Пистолет уже был готов и заряжен. Он терпеливо ожидал Гонтарева в сейфе, куда тот положил его на случай проникновения грабителей. Тогда он и не подозревал, какой цели послужит это оружие.
-Господи... Господи, прости меня. - Сказал он, не решаясь поднести пистолет к подбородку. - Я не знаю, что меня ждет сейчас. Для меня нет шанса на прощение. Если существует реинкарнация, то я скорее всего стану навозным жуком и принесу миру хоть какую-то пользу. Я... Я...
Сергей Петрович хотел сказать еще что-нибудь, но посчитал это смешным и ненужным. Он залпом выпил стакан коньяка, дал ему время затуманить рассудок и направил ствол оружия на подбородок.

Раздался выстрел.

Спустя пару мгновений, на ночном небосводе слабо засияла тусклая звезда, обреченная на скорое угасание. И была лишь крошечная надежда, что когда-нибудь она возродится в более ярком обличье.

***

Тук-тук-тук.

На следующее утро друг Гонтарева - Валерий Иванович Хиреев проснулся от внезапного стука. Голова раскалывалась с похмелья. Посмотрев на источник звука, он увидел ухоженного белого голубя, бьющего клювом в окно.

Тук-тук-тук...